Мистер Писатель - Страница 49

И Такер понял: для мамы оно того стоило.

У него почти ничего не осталось от отца. Так мало воспоминаний. Практически ни одного памятного подарка.

Читать это, ощущать его гордость новорожденным сыном и его любовь к жене, было настоящим откровением, с небывалой прежде ясностью раскрывшим перед Такером всю глубину их общей утраты. Потери мужа. Отца. Жизни. Пережив такую страшную трагедию, как мог дед продолжать их отталкивать?

– Ау! Такер, ты там?

Вот чёрт! Он совсем забыл о Саре. При звуках её голоса кот шевельнулся, однако, похоже, был слишком доволен или чересчур выбился из сил, чтобы встать.

– Я… э-э-э… – Пришлось прокашляться, чтобы вернуть голосу твёрдость. – Спускаюсь! – крикнул Такер, но её шаги уже раздавались на лестнице.

– Я подумала, вдруг Дармоед устроил тебе…

Не зная, что ещё предпринять, он отвернулся. Но забыл о зеркале. На Такера уставились целых двадцать Сар и его собственное удручённое отражение.

– …неприятности? – закончила Сара. Но едва заметила кучу старых детских вещей, разбросанных по полу, её лицо смягчилось. – О, Такер! Мне очень жаль.

Она подобрала подол тонкой юбки, опустилась рядом с ним на колени и провела по тиснёным буквам на открытке ярко накрашенным ногтем.

– Всё наладится.

Такер с трудом сложил застывшие губы в насмешливую ухмылку:

– Ещё несколько мудрых изречений из страны живших долго и счастливо?

Сара подняла голову:

– Вот в чём вся прелесть вымысла, Такер. Он может быть таким, как ты сам пожелаешь. Реальная жизнь слишком часто разочаровывает.

– Да что ты об этом знаешь?

Он ожидал в ответ колкости – даже желал её, если честно. Чувствовал себя открытым, ранимым, жаждущим. И искал ссоры.

Однако Сара лишь протянула руку и погладила кота.

– Когда умерла моя мама, мне казалось, будто весь мой защищённый мирок рухнул в один момент. – Она посмотрела Такеру прямо в глаза, но он первым отвел взгляд. – Под пеленой горя таилась озлобленность. А где-то там, ещё глубже, – безрассудный страх.

И такой же безрассудный страх заставил Такера столкнуть кота со своих колен. Её сочувствие было невыносимо.

– Вот твоё животное. До свидания.

– Такер, я не хотела…

Чувствуя приближение паники, Такер пошёл к лестнице. Он думал, что уехав из Нью-Йорка, оставил всё позади. Но – проклятье! – приезд в этот город, в этот дом… Неужели он вернулся сюда в поисках некоего покрывала эмоционального комфорта, словно маленький ребенок?

За спиной раздались шаги.

– Такер…

– Выход там, – указал он и направился к себе комнату. Футболка пропотела насквозь.

– Если бы ты только…

– Да господи ты боже мой. Ты просто не чувствуешь, когда надо заткнуться.

И за то, что Сара не замолчала, за то, что подтолкнула его к самому краю пропасти, заглянуть в которую Такер так боялся, он вдруг прижал её спиной к стене. Кот раздражённо мяукнул в знак протеста и, вырвавшись из рук хозяйки, исчез в коридоре.

Сара смотрела на Такера широко раскрытыми глазами.

– Что ты делаешь?

– Ищу для твоих губ полезное занятие.

Забыв о деликатности, не задумываясь о том, чего бы хотелось ей самой, Такер набросился на Сару. Когда её губы приоткрылись от удивления, его язык проник между ними. Этот грубый необузданный порыв ни в какое сравнение не шёл с утренним поддразниванием. Такер запустил ладонь в мягкие волосы, оттягивая голову Сары назад и не сомневаясь, что она его сейчас укусит. Ошибся. Глупая женщина так и стояла столбом. А Такер явно затянул с заигрываниями – плоть отвердела.

– Проклятье! – Он отстранился, но никак не мог встретиться с Сарой глазами. – Что с тобой не так? Почему ты не сопротивляешься?

– Потому что тебе больно, – спокойно ответила она, и Такера словно в живот ударили.

Оба стояли неподвижно.

– Милый, я дома! – окликнул Мейсон снизу. – И тут на кухне какой-то зверь!

Такер заставил себя взглянуть на Сару. Её губы припухли, а глаза светились добротой. Его обожгло чувство стыда.

Сара отвернулась:

– Я захвачу Дармоеда по пути к выходу.

* * *

Натягивая чистую футболку, Такер вошёл в кухню и застал Мейсона попивающим пиво у стойки.

Отлично. Удобная мишень.

– Как прошёл день?

Друг с опаской посмотрел на него поверх бутылки:

– Бьюсь об заклад, получше, чем у тебя.

– Вчера вечером ты смылся с поля боя.

Такер распахнул холодильник. Там обнаружилось ещё два пива, бутылочка соуса Табаско и пачка риса, который уже начал прорастать. Это зрелище заставило затосковать о бутерброде с пастромой на куске ржаного хлеба, словно о потерянной возлюбленной.

Мейсон пожал плечами:

– Сара пришла. Мне подумалось, что ты наконец поднимешь свою задницу, если меня не будет поблизости. Хотя, судя по выражению её лица, когда она выходила отсюда, твоё умение обращаться с женщинами, как всегда, на высоте.

Говорить о Саре не хотелось.

– Как ты добрался до дома?

– Благодаря вот этим штукам на концах моих ног. По-моему, их называют ступнями.

Такер резко толкнул дверь холодильника и ещё до того, как она захлопнулась, уже стоял лицом к лицу с Мейсоном.

– Ты крутишь романчик с Элли Хоубейкер?

– Я… – Глаза друга забегали. – Нет.

Тон был весьма печальным, и Такер немного отстранился.

– Я проводил её домой… ну, в общем, обратно к магазину.

– Дверь твоей спальни была заперта.

Лицо Мейсона ничего не выражало.

– Потому что я посчитал, что кое-кто из нас мог бы наконец уговорить женщину лечь с ним в постель и позволить себе немного уединения.